WWW.ANARH.RU

Несколько банальностей, необходимых для оригинальности в новом мире     1.Глобализация неизбежна. Внимательные люди, пытавшиеся беспристрастно, то есть из любопытства, а не за деньги, изучать капитализм, пришли к такому выводу сто лет назад и за эти сто лет прогноз все более и более подтверждался. Последние сомнения испарились даже у советских чиновников православной ориентации после европейских событий 88-91-го годов, когда произошло, согласно Ги Дебору, присоединение зон "централизованного спектакля" к территориям "спектакля распыленного".     2.Глобализация означает, что все мы, вне зависимости от собственной воли, стремительно становимся гражданами одного планетарного государства, которое стратегически управляется и контролируется планетарной олигархией (транснациональными корпорациями) при помощи планетарных СМИ, планетарной жандармерии, планетарного сыска, планетарных экономических санкций и т.д. Это не значит, что прежние, национально-государственные структуры, упраздняются, просто выше них возникает новый этаж контроля, и если они не в состоянии этого признать, то происходят "события", аналогичные югославским в 99-ом году. Впрочем, расширение НАТО и экономическая экспансия ВТО, МВФ это только самые явные, брутальные и очевидные из наблюдаемых процессов, то, что невозможно скрыть и потому приходится морально оправдывать. Визуальная, звуковая, языковая, гастрономическая экспансия "нового мира" намного обгоняет продвижение НАТО и эксперименты МВФ. Прежде, чем придут ракеты, являются "Мак Дональдсы", МТV, универсальный слэнг, стандартизированный юмор, и вначале скрытая, а после легализуемая, долларизация экономики. "Воспитание мира" ведется поэтапно, в этом смысле глобализм действует именно в масштабах планеты, а не только "евро-амеркано-японской" передовой зоны.     3.В "политически-радикальных" кругах есть несколько антиглобалистских мифов. Во-первых, считается, что в системной, парламентской политике существуют силы, всерьез заинтересованные в противостоянии глобализации. Однако всякий, имеющий глаза и уши, скажет, что при президенте Зюганове включение России в систему глобализма будет протекать просто чуть медленнее, неповоротливее и драматичнее, чуть менее осознанно, чем сейчас. При президенте Явлинском, наверное, чуть быстрее, декларативнее и комфортнее, а при президенте Путине наше слияние с планетарным капиталистическим государством будет происходить этак не шатко — не валко, средним темпом, без ссор с "бдительным" сообществом, но и без слишком явного "национального унижения". В этом массовом восприятии Путина и кроется один из секретов электоральной любви к нему, как к компромиссу между "тупым упрямством" и "полной капитуляцией".    Не нужно забывать, что Запад на некоторое "карантинное" время допускает в переходных странах режимы, вроде правления Лукашенко или Милошевича, но процесс глобализации при этом продолжается на других уровнях – массовая молодежная культура, иностранные СМИ, независимая от местной власти общественная и экономическая активность. Рационально предполагается, что люди быстро устают от "изоляционизма", начинается беспорядочная ротация, хаос конкурирующих желаний, демонтаж прежних институтов, а в этих условиях всегда побеждают политические агенты влияния глобализма, как представители наиболее организованного, стратегически ориентированного и, к тому же, международного проекта.    Существует и другой миф, будто бы на карте мира до сих пор есть страны, полностью противостоящие глобализму. Одни называют в этом ряду режимы радикального ислама (нынешний Афганистан, Иран) или "исламского социализма" (Ливия, Ирак), либо государства, оставшиеся в одиночестве после международного крушения советского проекта – Куба, КНДР, более мягкий вариант -- КНР. Последние события показывают, что глобализм действует и здесь, но по несколько иному сценарию, это просто "отстающие", но то же "включенные" территории, а значит весь "благородный спор" сводится к полемике о темпах, об интенсивности "встраивания", но не о самом процессе. Там, где хунвейбины жгли устаревшие книги и заставляли бюрократов в дурацких колпаках публично каяться, сегодня шустрят американские эксперты по "взаимовыгодному" сотрудничеству, открываются "Мак Дональдсы" и рекламируется по ТВ та же дрянь, что и во всех других странах. "Тотальный туризм" и "католическое возрождение" на Кубе уже почти обезопасили эту страну бывших партизан. Выборы в Иране "делают эту крепость на пути империализма" более открытой. Придушенный экономическими санкциями Каддафи соглашается с требованиями "международного права" и выдает своих фанатичных сторонников-взрывников европейскому трибуналу и т.д. и т.п. Так что надежды политических радикалов на этих "отстающих", как на "очаги нового сопротивления" -- чаще приятный самообман, реже – непростительная наивность. Это все равно, что надеяться изменить систему образования в школе, рассчитывая на второгодников, как на "самый революционный" класс.    4. Каким будет новое планетарное капиталистическое государство, в котором мы все оказываемся уже сегодня? Парадокс, но оно в своей модели будет больше напоминать классическую, с острыми социальными конфликтами и очевидной классовой поляризацией, европейскую страну столетней давности, а вовсе не тот "стабильный капитализм с сильным средним классом и системой амортизации противоречий", который нам предъявляли за образец во времена перестройки. Почему? Во-первых, потому что планетарное супергосударство не будет иметь вне своей территории кого-то, кого можно бессовестно эксплуатировать, как это происходило с "третьим миром", а еще раньше – с колониями. Сегодня "третий мир", если ему что-то не нравится, переезжает в Париж, Берлин или Амстердам и захватывает там готические соборы в защиту своих прав. Все юридические "капканы", расставленные на эмигрантов в паникующей Европе, практически не действенны именно потому, что время "отдельных государств" кончается и условность границ и гражданств ощущается даже аборигенами далеких регионов, у которых сегодня тоже есть радио и ТВ. Во-вторых, планетарный капитализм не имеет стимулирующей альтернативы, ни на Марсе, ни на Луне конкуренты пока не строят "социализм", а значит, граждане планетарного супергосударства лишаются возможности эффективного шантажа власти. Элементы "социализма", которые присутствовали в позднем капитализме конца двадцатого века – социальные и гуманитарные программы, политические возможности профсоюзов и гражданских инициатив, больше не требуются и постепенно сворачиваются в однополярном мире, ибо они были получены в результате умелого использования гражданами геополитического противостояния времен холодной войны. Где нет конкуренции цивилизационных типов, там не нужно улучшать качество жизни, не за чем подкупать слуг, когда у них нет даже умозрительной возможности найти "более человечного" хозяина. Не смотря на формальную власть "социал-демократов" происходит свертывание слишком утопичных, "не оправдавших себя", социальных программ и сужение "опасно широких" свобод. Что же касается "внутреннего гаранта стабильности" т.е. пресловутого среднего класса, которому "есть что терять", то процентное число этого "социального воплощения разумного компромисса" уменьшается последние пять лет даже в США, этой "выставке достижений капиталистической стратегии". Да и способности представителей этого искусственно созданного "класса" во втором-третьем поколении падают, отпрыски "нормальных" семей все сложнее "социализируются", в них нет родительской "тяги к достижениям", и среди них пугающе растет число инфантильных визионеров, вступающих в самые идиотские секты, имитаторов активности, которых временно держат на ненужных должностях только ради того, чтобы не увеличивать число уличных бродяг, артистичных бездельников, живущих в амплуа Джима Керри, или просто социопатов-эскейперов, завидующих славе серийных убийц и не спо собных спланировать свою жизнь даже на несколько часов. Регулярные "психиатрические эпидемии", о которых рассуждают журналы, вроде "Social Text", доставляют сегодня "процветающему миру" не меньше хлопот и затрат, чем описанные Марксом "экономические кризисы". Почему так происходит? Потому что "средний класс" задумывался его архитекторами ради приглушения "экономических кризисов", как временное явление в условиях холодной войны, само по себе не имеющее никакой исторической задачи, проекта или коллективного бессознательного, способного приспосабливаться к условиям. Средний класс – это экономическая передышка и в прежнем виде она более не нужна инженерам планетарного капитализма.     5. Неизбежное упрощение глобального государства по сравнению с предшествующими моделями приведет к внутренним обострениям. Все противники транснационального капиталистического проекта, все, ищущие и создающие вокруг себя внепарламентскую, внесистемную альтернативу планетарной звероферме, все, от партизан лакандонского леса до университетских интеллектуалов Берлина или Праги, от рабочих активистов до критично настроенных к арт-рынку художников, должны либо выступить общим международным фронтом, либо навсегда засунуть язык в задницу, подтверждая своей пассивностью самые карикатурные теории о "бесконфликтной постиндустриальной эре". В такую фигню не верят даже Сорос, Олбрайт и Бжезинский. Даже им ясно, что в условиях глобализма существует одна банкократия, один управляющий класс, одна армия и одна на всех "культура поведения", а значит, должен существовать один планетарный фронт сопротивления, один международный, радикальный субъект, варьирущий на местности тактику, но скоординированный в стратегии, целях и символах. Это уже происходит – партизанский ренессанс в Латинской Америке, антиглобалистские выступления во всей Европе, альтернативные сходкам глобалистов мероприятия независимых интеллектуалов, массовые бунты в американских мегаполисах – первые толчки извержения народной ненависти. Конечно, вся территория планеты не превратится в один большой Гарлем или Детройт, в сплошную арену социальной войны. Планетарное руководство через искусственную экономическую "специализацию" различных территорий, активную миграцию трудовых ресурсов, финансирование националистических и расистских движений, будет стремиться к обособлению "мирового сити" от "мирового предместья", а "мирового предместья" от "мирового гетто", но в условиях общего пространства границы будут все более проницаемы, миграции все менее предсказуемы и "свой Лос-Анжелес" или "свой Сиэтл" может разразиться в любое время и в любом месте.    6. Учитывая все вышесказанные банальности, мы должны как можно скорее перейти к оригинальному поведению, т.е. обеспечить свой, российский интеллектуальный и организационный вклад в международный проект сопротивления глобализации, держать свой участок фронта, поддерживая связь с соседями.     В чем смысл модного слова "миллениум" для нас и для планетарных господ? Они говорят "миллениум", подразумевая, что сопротивление бесполезно. Мы говорим "миллениум", имея в виду, что новая международная встряска будет напоминать по характеру скорее 1848-ой, нежели 1968-ой год. Они говорят "миллениум", имея в виду свою планетарную победу, свою бесконечную власть и идиотизацию-медиатизацию на всей оккупированной долларом территории -- то, что Делез называет "повсеместным обществом контроля". Мы говорим "миллениум", подразумевая повсеместные партизанские действия, которые могут решить исторический спор капитала и человека самым неожиданным для футурологов образом, то, что комманданте Маркос определяет как "международный сапатизм". Они говорят "миллениум", намекая, что нас больше нет. Мы говорим "миллениум", утверждая что мы везде, даже в их буржуазных снах. Субъект восстания стал невидимкой для власти, опьяненной свой тотальностью. Значит эта власть воспримет наше вторжение как "удар из темноты", как покушение из ниоткуда, как исполнение древнего иррационального проклятия, лежащего на всех стяжателях, финансистах и матерых "олигархах". Они говорят "миллениум", предъявляя себя в качестве эталона гуманистической добродетели. Мы говорим "миллениум", потому что мы – их наказание за первородный капиталистический грех. Наша оригинальность будет стоить их банальности жизни. Они говорят "миллениум", имея в виду "сбалансированное планирование", заканчивающее любую цивилизацию, мы говорим "миллениум", имея в виду "состояние яростной страсти", предшествующее любому историческому поступку. Они говорят … все еще что-то говорят. Мы прекращаем беседу первыми и переходим к делу, погружая руки в историю. Алексей Цветков