WWW.ANARH.RU

Мексиканец с гитарой и в сомбреро это, на самом деле, хоть и укорененный, но по происхождению колониальный символ. Аборигены Мексики не знали струнных инструментов, только дудки и барабаны. Их духовные наставники до сих пор говорят, что дрожание металлической струны позволяет на короткий срок высказаться дьяволу. Публикуем текст современной песни партизан лакандонского леса, которую некоторые в Чиапосе называют погребальной, хотя она поется не только на похоронах бойцов сопротивления, но и просто у костра, для поддержания боевого духа, ведь каждый воин, как утверждает сапатистская доктрина, чтобы оставаться охотником и не стать добычей, должен несколько раз в сутки сам с собой говорить о смерти. Сапатистская песня Я умираю, мой брат. Я умираю сейчас. Я умираю, чтобы ты оставался жить. Возможно, ты не поймешь. Наверное, ты ответишь, Что тебе не нужна чья-то смерть. Но мое преимущество в том, Что я уже не услышу таких твоих слов. Потому что я буду мертв. Я умираю сегодня, чтобы мы обнялись с тобой Однажды под кронами этого леса. Я вижу, как солнце победы благославляет кроны деревьев. Я вижу это, даже закрыв глаза. Потому что мы в бессмертном лесу. Мы растем от одного корня, но они рубят и пилят нас, Они торгуют нами, взвешивая нас на крюках. Складывают костры из наших судеб. И делают себе удобную мебель из наших истин, Отполировав их до блеска. Возможно, вчера ты не видел.Возможно, вчера ты не слышал. Возможно, вчера я был слишком близко, а ты – слишком далеко. Но сегодня ты больше не можешь служить им, Потому что сегодня ты стал мне братом. Твое сердце отныне стучит ту же песню, Которую прекратило стучать моё. Твои руки принимают оружие из моих рук. И твои губы повторяют слова, сказанные мной перед смертью: Мы растем из одного корня и против нас бесполезны топор и пила Бесполезны напалм и пули. Бесполезны деньги и старость. Мы идем, и если я падаю, это значит, что ты наступаешь в мои следы Это значит, что ты целишься в моего врага И мой враг узнает у тебя на лице мою улыбку Ты улыбаешься моей улыбкой в лицо смерти. Смерть – дровосек. Смерть в звездно-полосатом саване. Смерть сгибается под грузом наших остывших тел. Жалкая старая бабка, твоя работа собирать мусор вечно. А наша цель – быть хозяевами в нашем бессмертном лесу Быть там, где мы были всегда, расти из одного корня. Вдыхать прозрачный воздух и хлопать в ладоши, издали увидев друг друга Мы – партизаны в вечности, от которых прячется тьма. Тьма хозяев, начальников и просто людей, которым есть с чем расставаться, есть откуда уходить. Тьма – норма жизни слепых. Тьма – капитал власть имущих. Тьма в несгораемых сейфах и на надежных счетах. Тьма в эфире и на улицах. Тьма, льющаяся из глаз жалкого черепа смерти. Я умираю, мой брат. Я умираю сейчас. Я умираю, чтобы ты оставался жить. Я умираю, чтобы мы обнялись в нашем бессмертном партизанском лесу. Я ложусь в эту землю, чтобы ты встал и пошел. Я закрываю глаза, чтобы ты не боялся смотреть. Я доверяю тебе оружие, чтобы ты продолжил защиту нашего леса И его вечных законов, придуманных не нами с тобой. Вообще, никем и никогда не придуманных. литературный перевод Алексея Цветкова.