WWW.ANARH.RU

Алина Витухновская: "Я вообще не несу ответственности". - Алина, не могла бы ты рассказать о подробностях твоего сотрудничества с Селивановым* и "Красными Звездами"? - В 96-ом году, как раз когда я вышла из тюрьмы, мне совершенно нечего было слушать. Мне казалось, я упустила столько времени и какие-то новинки музыкальные, видео, прошли мимо меня. Но когда я столкнулась с потребителями этой продукции, то поняла, что так называемая "музыка не для всех", меня лично коробит от этого термина, популяризирована и дискредитирована всякими попсовыми изданьицами. - Например? - Ну, всякими "омами", "птючами". Все это стало неинтересно, более того, все это и было неинтересно. Всякая информация, которая навязывается извне и не является моей изначально, это информация обманная и провокационная. Не в каком-то там параноидальном смысле, это делается не специально, можно вестись - можно не вестись. Я поняла, что в свое время зря на это повелась, мне никогда не нравились ни "Псайк ТВ" - скучно, ни "Айнштурценде Ноебаутен", ни "Коэн", ну может быть "Фронт 242". Весь этот набор кассет, половину из которых я просто раздала, я слушать уже не могла. А ходить по улицам и слушать речь подонков тоже ведь не очень приятно, поэтому надо было заткнуть чем-то уши. Поскольку в "Лимонке" был дан мой адрес тюремный, мне писали подростки со всех концов России, с одним из них я в Питере встретилась и он мне стал включать всякую похабную музыку, так называемый русский рок, но только совсем маргинальный, очень плохо сыгранный, надрывный, совершенно неактуальный и невыносимый. Я просила подростка выключать кассеты, которые он ставил, но он ставил их - одну, другую, третью, где-то пятидесятой кассетой оказались "Красные Звезды". Сначала я подумала: о господи, как же можно так косить под Летова, еще через пару минут я подумала: а ведь все же это мило, что-то в этом есть, мне это нравится. Не будучи никаким меломаном, я пошла в магазин ужасный, нашла эти кассеты, купила. Потом и в Москве скупила все остальные кассеты. И только их-то я и слушала. - В течении какого отрезка времени? - В течении, наверное, более полугода. А потом "Кот", ну, который Сергей Ермаков, и говорит: "Алина, чего бы ты хотела?" У меня было настроение что-нибудь такое сказать, чего вообще на свете не бывает. Я думала, никто из моих знакомых ни о каких "Красных Звездах" никогда не слышал. Думала, они живут где-то в Минске, виртуально, как какие-нибудь Мумми Тролли, я имею в виду не Лагутенко, а героев детской книжки. Говорю: "Я хочу на концерт "Красных Звезд". Кот говорит: "Вот, пожалуйста, завтра в ДК МАИ. "Я взяла свою книгу "Старуха Процентщица" и отправилась. Пока я пробиралась к гримерке, масса людей, как-то узнавших о моих желаниях контактировать со "Звездами", высказали свое мнение негативное по поводу группы, свои претензии к ним. - В чем, в основном, заключались претензии? - В их наглости, непрофессиональности, мании величия. Когда я уже совсем подходила к гримерке, все эти вариации убедили меня, что я на верном пути. Я зашла, поговорила с ними, оставила им тексты, и рано утром следующего дня позвонил Селиванов и сказал: "Алина, забери, пожалуйста, свою ручку". - Хорошая фраза. - Ручка у меня была сувенирного такого типа. Он взял у меня ее расписаться и я забыла. Я сказала: "Знаете, товарищ Селиванов, из-за ручки я ни на какой вокзал не поеду, оставьте ее себе". Вообще-то - сказал он - мы всю ночь "Процентщицу" читали, так что приходи на вокзал, у нас будет совместный проект, принеси еще текстов, мы сегодня уезжаем. Это другое дело. Пришла на вокзал, дала еще текстов. Вот у нас совместный проект. - Вышел альбом, насколько я знаю, что можно о нем сказать? - Когда я познакомилась с Селивановым, мне казалось, это несовместимо, я и "Красные Звезды" и именно поэтому я решила, что именно так и надо поступить. Причем, это несовместимо не так, как несовместимы я и какой-нибудь Егор Летов, это как раз было бы понятно, а здесь, это именно то, что нужно, но, мне казалось, кроме меня никто не понимает, что это то, что нужно, а объяснить это на рациональном уровне я не могу. - Но этого, видимо, и не требовалось? - Да. У "Красных Звезд" своя эстетика, политика, идеология, я думала, они сделают одну песню на мои стихи. - "Злые пистолеты" имеются в виду? - Допустим, да. Но чтобы весь альбом. Это настолько странно и непонятно, то ли это я, то ли это "Красные Звезды", я не знаю, как это звучит со стороны, потому что я уже слишком погружена в ситуацию. Интересно, как отреагирует селивановская аудитория на это. - Как ты себе представляешь селивановскую аудиторию? - Ну, какие-нибудь подростки из АКМ**. У них же как-то все очень просто, должны быть понятные слова, идеи. - Да, обычно "Красные Звезды" отличались политической внятностью. - Но у меня тоже внятность, только не привычная, я считаю, что у меня может быть и больше внятности, касающейся подлинных и глобальных вещей. А социальной внятности у меня нет, потому что я не социальна. - Перейдем к другим новостям. Параллельно с альбомом вышла твоя новая книжка? - Это самая неактуальная книга из всех книг***, которые выходили в последнее время. Она была написана в 94-95 году и тогда же и должна была выйти, потому что все, что придумывается, должно реализовываться сразу, по истечении стольких лет это выглядит весьма странно. Я, собственно, к этой книге не имею давно уже никакого отношения, она была написана еще в бутырской тюрьме, нашелся издатель в Питере, который говорил, что все издаст за свой счет, стал из нее делать какую-то попсу, навставлял заметок из газет. Это была бы книга про бедную-несчастную девочку, поэтессу, которая попала в тюрьму, бред. Мне это совершенно было не нужно. С другой стороны, в отличии от всех своих защитников, адвокатов, родителей и всей общественности, я знала, что меня арестуют еще раз и хотела, чтобы книга вышла ко второму аресту. Я хотела сделать в клетке показ мод и презентацию книги. Поэтому я плюнула на попсу и сказала: ладно, делайте. Но потом, смотрю, он и ко второму аресту не успевает и я отдала Елене Пахомовой. В результате я немножко просчиталась, меня арестовали на 6 месяцев раньше, чем я рассчитывала и книга опять не вышла, потому что ее пришлось бы делать без меня. Она выходит только сейчас и я ее вообще не очень-то оцениваю. С одной стороны, раз я ее сделала. - Значит, ты несешь за это ответственность определенную, разве не так? - Я? Я вообще не несу ответственности. Нести ответственность - это значит, признавать правомочность и уместность всего происходящего, а я считаю, что все происходящее весьма неуместно и не имеет права на существование. Если бы я, до своего рождения, заключила с кем-то контракт, что вот, я здесь появлюсь и буду делать то-то и то-то, еще может быть можно было бы говорить. - Ты уверена, что такой контракт не был заключен? - Я же не просила меня сюда засовывать, извините. - Это принципиально важный момент, одни люди считают, что такой контракт был заключен, вторые уверены, что нет. - Я думаю, что те, кто верят в такой контракт, себя обманывают. - Зачем? - От страха. Все позитивные концепции, все интересные концепции, все, вокруг чего можно долго дискутировать, все это придумывается от страха, от скуки для какого-то досуга в психиатрической клинике. А я-то досуг не хочу проводить, я хочу его испортить всем остальным. - Вернемся к подробностям твоего процесса. Есть ли у тебя тюремные знакомые, соседи по камере, с которыми ты продолжаешь общаться сейчас? - Я периодически встречаюсь с девушкой Лялей, она сидела со мной в одной камере. - За что, если не секрет? - Статья та же, что и у меня, но ситуация иная. Поскольку мы с ней там выпадали из контекста и контингента. - Почему вы выпадали? - Сейчас, кстати, в связи с новыми законами о наркотиках, там сидят модные девочки с дискотек. В 94-ом году такого не было, сидели тетки с понятиями, бабы-продавщицы из 80-ых годов или из фильма про Глеба Жеглова и Володю Шарапова, с выбитыми зубами, с плохо покрашенными волосами, вешали на стены плакаты с Ванн Дамом и тут же Иисуса Христа. Естественно, в тюрьме существуют некоторые понятия. - Как и на воле. - В женской тюрьме более ослабленно, чем в мужской, но существуют. Надо себя вести определенным образом. Но с какой стати? Зачем мне себя вести определенным образом? Иметь инстинкт самосохранения постыдно. Приспосабливаться к ситуации неприлично. Совершенно неинтересно мутировать сообразно среде. Следовательно, нужно зомбировать теток. Мы заставляли теток читать разные, несвойственные им журналы, или Сорокина. Дело не в Сорокине, Сорокин сейчас здесь или в женской тюрьме в 94-ом году это совершенно разные вещи. Они назвали кошку "Норма". Когда я попала в тюрьму второй раз, то некоторые мои знакомые все это время так и просидели там, и первая записка, пришедшая из соседней камеры, содержала в себе один вопрос: "Нет ли почитать Берроуза?" - Ты произвела серьезные изменения в тамошнем социальном ландшафте. - Второй раз я дружила с Розой Захаровой, женой вора в законе Паши Цирюля, друга Япончика. Когда я первый раз была в тюрьме, мы почти не общались и вот, когда попала второй раз, то я неистовыми усилиями просила, чтобы меня перевели к ней, потому что там не с кем было общаться. Я никогда не общалась с женщинами, вообще не знаю к ним подхода. Выяснилась одна забавная деталь. Первый раз большая часть прессы меня защищала, против были только "Совершенно Секретно", "Коммерсант", "Правда", газета "Служба", "Общая газета" сначала против, потом за. Но в 90 процентах случаев упоминалась моя фамилия и тут же фамилия Паши Цирюля. Почему? Ничего общего у нас не было. А компроматы, псевдокомпроматы очевидно ФСБшные, высосанные из пальца. Когда я попала второй раз, у меня была уже книжка "Дело Алины Витухновской", а Пашу Цирюля убивают в Лефортово в это время, якобы он умер от сердечного приступа, но на самом деле его убивают. И тут Роза в ужасе кричит: "Алина, я за тебя боюсь, тебя тоже убьют". У нее началась мания в связи с тем, что она в этой книжке вычитала знакомую фамилию - "полковник Воронков". Оказалось, наши дела затеял один и тот же полковник ФСБ по борьбе с наркобизнесом. Видимо, всему ФСБ было совершенно наплевать на мое дело, во всяком случае до тех пор, пока пресса это не раздула до немыслимых масштабов и один полковник Воронков пытался просунуть в тот же "Коммерсант", куда-то еще, какую-то нелепую информацию. И он все-таки сделал свое дело хорошо, в 97-ом году, было в "Независимой" интервью директора ФСБ Ковалева на всю страницу, под названием "Мы обогнали британскую разведку на 20 лет вперед". И там, как основные достижения своего ведомства, он выдавал мое дело и дело Платона Обухова, к преступности не имеющие никакого отношения. - Ну, ФСБ вообще к преступности имеет мало отношения, судя по его интересам. Ты смотришь телевизор? - Нет. - Совсем нет? - Я стала его смотреть, когда меня показывали, потом так же и перестала. - То есть нет предпочтений телевизионных? - Я не понимаю самого порыва смотреть телевизор. Я не из тех, кто кричат "выкиньте телевизор", нет, пусть будет. Просто мне это так же непонятно, как, зачем читать книги, ходить в театр? - Занятия, не вызывающие энтузиазма? - Я ненавижу информацию, в которой чуждый мне энергитический заряд. - А собственные книги ты читаешь? - Я прочитала "Процентщицу", когда с одним мальчиком общалась, он говорит: "Я тут "Процентщицу" читаю, думаю, надо знать, что мальчик читает. - Ну и как тебе? - Ну, нормально. Во мне нет любопытства. - Как ты думаешь, почему? Огромное количество людей, которые смотрят ТВ, читают книги, ходят в театры, являются жертвами массовой информации и это у них замешено на любопытстве. Почему в миллионах граждан есть любопытство, а в тебе нет? - В них любопытство от непонимания. - Непонимания чего? - Вообще, всего. От непонимания основных вещей. Правильное существо должно понимать основные, правильные вещи. И эти вещи, их не стоит даже формулировать. А прочие, остальные безмозглые подонки, занимаются абсолютно бесполезной деятельностью, зачем-то поглощают информацию, хотя любому, хоть сколько-нибудь развитому подонку давно должно стать ясно: если информация доступна, она обесценена, не нужна, не функциональна. - А что функционально? - Оружие. Действие, хотя смотря какое. Функционально то, чем ты можешь овладеть один и что недоступно остальным. - Правильное существо, правильная личность, ты употребила такой термин. " Как ты связываешь понятие правильной личности" и часто употребляемое тобой словосочетание "уничтожение реальности" и что ты вкладываешь в эти слова? - Правильная личность вынуждена уничтожать реальность или желать уничтожать реальность. И причем, собственно, не верить в возможность ее уничтожения. Не верить всерьез. Потому что верят всерьез безмозглые твари и верят они только от страха. Правильная личность будет идти по пути уничтожения реальности, только по той причине, что если есть хоть один шанс из миллиарда, что реальность будет уничтожена, то правильная личность должна двигаться. Если правильная личность начнет делать другие вещи, она сойдет с ума, деперсонализуется, станет неадекватной самой себе т.е. уничтожать реальность, значит быть адекватным самому себе. Не надо принимать меня за романтика-утописта, который думает: вот, я сейчас всем скажу как здесь плохо и что надо делать и все пойдут и умрут. У меня нет таких иллюзий. - Это Сизиф, который является Сизифом ровно настолько, насколько не устает загонять свой камень вверх, смотреть, как он падает вниз и вновь загонять его наверх. Если он перестанет его катать, он перестанет быть Сизифом. - Твое сравнение не подходит, потому что по моей версии есть возможность того, что он закатит. вопросы задавал Алексей Цветков. * "Красные Звезды" - существующая с 94-ого года минская рок-группа национал-коммунистической ориентации, концерты которой нередко превращаются в массовые столкновения между белорусской милицией, поклонниками "Красных Звезд" и представителями Белорусского Народного Фронта. Дело в том, что советизм Селиванова и его группы является настолько оголтелым, что не устраивает прежде всего агентов режима Лукашенко, а потом уже либерально ориентированных студентов. В последние годы "К.З" широко известны в России. ** АКМ - Авангард Красной Молодежи. Компания подростков, делающих жизнь с Егора Летова и Виктора Анпилова. Довольно эффектно участвуют во всех шествиях и митингах оппозиции. *** "Роман с фенамином" - 99 г. тираж 500 экз. Тюремный дневник, невольничья переписка и дайджест прессы, посвященной процессу.